Дело Дрейфуса: все тайное становится явным! К делу дрейфуса В чем состояло "дело Дрейфуса"

Начало процесса (1894 год)

Осенью 1894 г., когда у власти стоял кабинет Дюпюи, с военным министром генералом Мерсье в генеральном штабе была обнаружена пропажа нескольких секретных документов. Через некоторое время начальник бюро разведки полковник Анри представил в военное министерство препроводительное письмо (бордеро), в котором неизвестный французский офицер сообщал германскому военному атташе в Париже, полковнику фон Шварцкоппену, об отправлении ему секретных военных документов.

Бордеро это было, будто бы, найдено в выброшенных бумагах германского военного агента, полковника Шварцкоппена. На основании некоторого сходства почерка, но главным образом из антиеврейской предвзятости руководители разведки, среди которых особенно выделялся майор Анри, заподозрили в измене Дрейфуса. Несмотря на расхождение во мнениях экспертов-графологов относительно авторства уличающего документа, 15 октября 1894 г. он был арестован и по распоряжению генерала Мерсье предан военному суду.

Министр иностранных дел Ганото не верил этому бордеро и был против возбуждения дела, но не решился настаивать на своем и и поддерживал министерства, враждебные Дрейфусу. Мерсье, побуждаемый полковником Анри и майором Пати де Кламом, решительно высказался за предание Дрейфуса военному суду.

Суд происходил в Париже, при закрытых дверях, но клерикальная и реакционная пресса ежедневно публиковала якобы достоверные сведения о преступлениях единственного офицера-еврея в штабе, распустив даже слух, что он уже давно признал свою вину. Военное министерство оказывало давление на суд и даже передало ему, вопреки принятым в Франции нормам судопроизводства, без ведома обвиняемого и его защитника материалы, якобы доказывающие измену Дрейфуса и не подлежащие оглашению в силу их секретности.

На виновности Дрейфуса решительно настаивали начальник генерального штаба генерал Буадеффр, его помощник генерал Гонз, Пати де Клам, Анри и другие и 22 декабря 1894 г. суд единогласно признал Дрейфуса виновным в шпионаже и государственной измене и приговорил его к лишению чинов и званий и пожизненной ссылке в Кайенну (Французская Гвиана).

5 января 1895 г. на Марсовом поле в Париже Дрейфус был подвергнут унизительной процедуре разжалования, во время которой он непрерывно восклицал: «Я невиновен!». Толпа, находившаяся под влиянием антисемитской прессы, сопровождала церемонию антисемитскими выкриками. Позже Дрейфус был сослан на Чёртов остров, расположенный у северо-восточного побережья Южной Америки. В нарушение закона, его жене не было разрешено последовать за ним.

Сомнения в правильности приговора (1896)

Уже тогда в печати робко высказывались мнения, что вина Дрейфуса не доказана и что он пал жертвой судебной ошибки; в «Matin» было напечатано факсимиле бордеро, которое у многих возбуждало сильное сомнение в принадлежности этого документа руке Дрейфуса. По просьбе брата осужденного, Матье, писатель Бернар Лазар повел борьбу против приговора. В ноябре 1896 г. он опубликовал памфлет «Правда о деле Дрейфуса» и разослал его членам сената и общественным деятелям.

Но еще до этого новый начальник французской разведки, полковник Пикар, ознакомившись с материалами дела, понял, что обвинение и суд по делу Дрейфуса были основаны на сомнительных доказательствах. В марте 1896 г. французская разведка перехватила письмо Шварцкоппена майору Эстергази, из которого явствовало, что последний является немецким агентом. Пикар установил, что документ, на основании которого Дрейфус был предан суду, написан Эстергази.

Решив не допустить пересмотра дела Дрейфуса, помощник Пикара Анри сфабриковал документ, в котором прямо говорилось об измене «еврея». Пикар был смещен и отправлен служить в Африку, но перед отъездом из Парижа он передал сведения об обнаруженных им фактах друзьям. Через них об этих фактах узнал вице-председатель сената Шерер-Кестнер, который заявил в сенате, что Дрейфус невиновен, и открыто обвинил Эстергази, однако премьер-министр Ф. Ж. Мелин отказался принять его заявление и пытался скрыть факты, чтобы не подорвать авторитет армии.

Военный министр Бильо (кабинета Медина) утверждал, что Дрейфус несомненно виновен; на том же решительно настаивали бывший военный министр Мерсье и вся партия генерального штаба, с Буадеффром и Гонзом во главе. Интерпелляция Шерера-Кестнера не имела прямых результатов; министр колоний Лебон сделал даже распоряжение об увеличении строгости по отношению к Дрейфусу.

В общественном мнении господствовали антиеврейские настроения. Антисемиты проводили демонстрации с криками «да здравствует армия», «долой жидов». По стране прокатилась волна антисемитских беспорядков. В Алжире они приняли кровавый характер. Представший перед судом Эстергази был объявлен жертвой еврейских происков; 11 января 1898 г. суд единогласно оправдал его. Полковник Пикар был вынужден подать в отставку; он был обвинен в клевете и заключен в тюрьму на двухмесячный срок.

Письмо Золя

В ноябре 1897 г. брат Дрейфуса, Матье Дрейфус, заявил формальное обвинение против майора Эстергази, как автора бордеро. 11 января 1898 г. Эстергази оправдан военным судом. Причём было сделано все возможное, чтобы добиться этого оправдания; у подсудимого не было даже произведено обыска, и военные власти прямо давили на суд в желательном для них направлении. Предвзятость судей и произвол военного ведомства были настолько неприкрытыми, что вызвали возмущение многих здравомыслящих граждан.

Через 2 дня, 13 января 1898 г. , в газете «L’Aurore» («Аврора») Жоржа Клемансо появилось открытое письмо знаменитого писателя Эмиля Золя к президенту республики Феликсу Фору под заголовком « » («J’accuse»). Золя обвинял министров, Генеральный штаб, ряд высокопоставленных военных лиц и, наконец, оба военных суда в том, что они сознательно шли на фальсификации, чтобы выгородить изменника Эстергази. Письмо произвело сильное впечатление: в одном Париже было продано двести тысяч экземпляров газеты.

Противники Дрейфуса выдвинули против Золя обвинение в оскорблении французской армии и военного суда. В феврале 1898 г. суд присяжных признал Золя виновным в клевете и приговорил его к году тюрьмы и штрафу в три тысячи франков. После кассации приговора Золя снова был признан виновным и вынужден эмигрировать в Англию.

С этого момента дело Дрейфуса захватывает общественное внимание Франции и всего мира и приобретает громадное общественное значение.

Раскол общества

На стороне обвинения оказывается всё военное сословие Франции, в том числе военные министры, весь генеральный штаб, далее, клерикалы, националисты и особенно антисемиты . Радикалы и социалисты в подавляющем большинстве становятся на сторону Дрейфуса, но не все. Рошфор, у которого, несмотря на его социализм, всегда чувствовался оттенок антисемитизма, высказывается решительно против Дрейфуса, вступает в близкие отношения с его врагами, подчиняется их влиянию и наконец решительно переходит в лагерь националистов-антисемитов, в котором встречается со своим недавним (в процессе 1889 г.) прокурором, умеренным республиканцем Кене де Борепэром.

Различие во взглядах на дело Дрейфуса разводит вчерашних друзей и единомышленников, вносит раздор в семьи. Для одних Дрейфус - изменник, враг Франции, а его сторонники - евреи, иностранцы и люди, продавшиеся евреям, чтобы очернить честь французской армии; утверждать, что французский офицер (Эстергази) занимался таким грязным делом, как шпионаж, значит клеветать на французское офицерство. Для других Дрейфус - отчасти случайная жертва, на которую пало подозрение только потому, что он еврей и человек нелюбимый, отчасти - жертва злобы людей, действовавших сознательно, чтобы выгородить Эстергази и других.

Вся Франция делится на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми ведется ожесточенная борьба. Первые образовали «Лигу прав человека»; лидер социалистов Ж. Л. Жорес, Ж. Клемансо и Э. Золя возглавили борьбу за реабилитацию Дрейфуса. Клерикально-реакционные круги создали антисемитскую «Лигу французского отечества». Клерикально-монархические силы в союзе с военщиной угрожали самому существованию Французской республики. Политические партии под влиянием этого дела в 1898-99 г перетасовываются заново.

В общем, разделение было похоже на то, которое за 10 лет перед тем было между буланжистами и антибуланжистами, причём в большинстве буланжисты оказались антидрейфусарами, и наоборот. Своеобразную позицию занял социал-демократ Жюль Гед. По его мнению, дело Дрейфуса - внутреннее дело буржуазии; пусть она в нём и разбирается, а рабочих оно не касается. Поддержанный из-за границы В. Либкнехтом, Гэд по этому вопросу нашёл мало сочувствия в рядах собственной партии; напротив, Жан Жорес, выступивший решительным борцом за Дрейфуса, создал себе этим славу и значительно усилил значение социалистов.

Фальшивка против Дрейфуса. Самоубийство и признание

На разбирательстве дела Золя генерал Пелье представил новое доказательство виновности Дрейфуса, именно, перехваченное письмо Шварцкоппена к итальянскому военному агенту Паницарди, в котором говорилось об «этом еврее» (названа только первая буква Д.). В двух других так же перехваченных письмах говорилось об «этой каналье Дрейфусе». На эти письма сослался как на «абсолютное доказательство виновности Дрейфуса» Кавеньяк, военный министр в кабинете Бриссона, в речи, произнесенной им в палате депутатов 7 июля 1898 г., в ответ на интерпелляцию. Речь Кавеньяка произвела сильнейшее впечатление; по предложению социалиста Мирмана, принятому подавляющим большинством голосов, она была расклеена во всех коммунах Франции.

Общественное мнение явно и, казалось, бесповоротно, склонилось на сторону осуждения Дрейфуса. Между тем, подложность документов была ясна уже из того, что их составитель, считая Шварцкоппена немцем, заставил его сделать несколько грубых ошибок против правил французского языка, тогда как Шварцкоппен - уроженец Эльзаса и прекрасно владеет французским языком. Полковник Пикар высказал публично, что этот документ (известный под именем faux Henry) подделан Анри; за это Пикар был арестован.

Через несколько недель у самого Кавеньяка возникло сомнение: 30 августа он допросил Анри и принудил его сознаться в подлоге. Анри был арестован и лишил себя жизни в тюрьме на следующий день. Виновность Дрейфуса ставилась этим под сильное сомнение; однако, вся военная партия, все антисемиты решительно настаивали на своем, утверждая, что Анри совершил подлог лишь для того, чтобы прекратить позорящую честь французской армии агитацию. На этой почве стоял и Кавеньяк. Под влиянием общественного настроения оказался возможным даже сбор денег на памятник на могиле Анри. Бриссон, до тех пор веривший в виновность Дрейфуса, высказался за пересмотр дела. Кавеньяк вышел в отставку; занявший его место генерал Цурлинден противодействовал пересмотру и должен был тоже выйти в отставку.

26 сентября министерство единогласно высказалось за допущение пересмотра дела Дрейфуса, причём за это решение высказался и третий военный министр в том же кабинете, генерал Шануан; но 25 октября в палате депутатов он неожиданно для своих товарищей по кабинету высказал убеждение в виновности Дрейфуса и заявил о своем выходе в отставку, вопреки всем обычаям не предупредив об этом премьера. Это был сильный удар кабинету, который должен был уйти в отставку. Его место занял кабинет Дюпюи, с Фрейсине на посту военного министра.

Новым фактом явился отъезд Эстергази за границу и признание в авторстве бордеро; этому заявлению антидрейфусары не желали верить, уверяя, что сделано оно за деньги. Уголовная палата кассационного суда признала доказанную подложность одного документа достаточным «новым фактом» для пересмотра приговора, вошедшего в законную силу.

Кассационный суд (1899)

Вторичный разбор дела военным судом происходил осенью 1899 г. в Ренне. Общественное возбуждение и напряжение страстей достигли крайних пределов - во время процесса было сделано даже покушение на жизнь защитника Дрейфуса, Лабори, который отделался легкой раной. Свидетелями обвинения выступили, между прочим, пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), Буадеффр, Гонз, которые, не приводя доказательств, настаивали на виновности Дрейфуса. Защита настаивала на вызове Шварцкоппена и Паницарди, но в этом ей было отказано. Шварцкоппен сделал заявление через печать, что документы им получены от Эстергази, а германское правительство напечатало в «Reichsanzeiger» официальное заявление, что с Дрейфусом оно никогда не имело дела.

Процесс тянулся с 7 августа по 9 сентября 1899 г. Большинством 5 против 2 голосов судей Дрейфус был вновь признан виновным, но, ввиду «смягчающих обстоятельств» приговорен к 10 годам заключения, 5 из которых он уже отбыл.

Приговор этот произвёл на сторонников Дрейфуса тягостное впечатление - указывалось на то, что если Дрейфус виновен, то ничто вины его не смягчает, и следовательно, приговор свидетельствует о неискренности судей, которые хотели угодить военному сословию и, в то же время, смягчающими обстоятельствами примириться со своей совестью. Те дрейфусары, для которых дело Дрейфуса носило политический характер, настаивали на подаче апелляции, в то время как сам Дрейфус и его семья были заинтересованы лишь в скорейшем освобождении.

Президент Лубе по предложению министерства (Вальдека-Руссо) помиловал Дрейфуса, который помилование принял, чем возбудил против себя многих из своих сторонников, в том числе своего адвоката Лабори. Сторонники Дрейфуса хотели продолжать борьбу, настаивая на предании суду Мерсье и других лиц, но министерство Вальдека-Руссо, чтобы покончить с делом навсегда, внесло проект общей амнистии для преступлений, совершенных в связи или по поводу дела Дрейфуса; проект был принят обеими палатами (декабрь 1900).

Под амнистию сам Дрейфус, однако, не подошёл, так как его дело было рассмотрено судом; право требовать пересмотра за ним таким образом осталось (помилование этому не препятствует). После этого в деле Дрейфуса наступило временное затишье.

Окончательный пересмотр дела

В апреле 1903 г. Жорес прочитал в палате депутатов попавшее ему в руки письмо генерала Пелье к Кавеньяку, написанное 31 августа 1898 г., то есть после самоубийства Анри, в котором Пелье говорил о бесчестных обманах в деле Дрейфуса. С этого началась новая кампания.

Бриссон резко заявил о недобросовестном поведении во всей этой истории Кавеньяка, который утаил от него, премьера, это письмо Пелье, как он утаивал многое другое и в том числе свои сомнения в подлинности письма Шварцкоппена, возникшие у него, как это теперь известно, не позже 14 августа 1898 г., тогда как допрос Анри произведён только 30 августа. В 1903 г. военный министр в кабинете Комба, генерал Андре, ознакомился с делом Дрейфуса и склонился к мнению о необходимости его пересмотра.

В ноябре 1903 г . Дрейфус подал новую кассационную жалобу, и дело перешло на новое рассмотрение кассационного суда. В марте 1904 г. кассационный суд постановил произвести дополнительное следствие, и в июле 1906 г. новый процесс признал Дрейфуса полностью невиновным; все обвинения с него были сняты, и он был восстановлен в армии и награждён орденом Почётного легиона.

Альфред Дрейфус вернулся в армию, получил звание майора, но вскоре подал в отставку. В 1908 г., во время перенесения праха Э. Золя в Пантеон, был ранен выстрелами журналиста-антидрейфусара.

Значение Дела Дрейфуса

Дело Дрейфуса было одним из важнейших факторов, которые привели к сионизму Т. Герцля и других, лично удостоверившихся в извращении правосудия, когда в деле замешан еврей, а также в антисемитизме не только черни, но и просвещенных классов культурного и прогрессивного народа. Дело Дрейфуса послужило катализатором поляризации политических сил во Франции.

Республиканско-радикальный лагерь превратился в решающий фактор политической жизни, и как результат этого во Франции был принят закон об отделении церкви от государства (1905).

Ссылки

Литература

Литература о деле Дрейфуса громадна; брошюра Paul Desachy, «Bibliographie de l’affaire D.» (П., 1903) перечисляет более 600 названий отдельно изданных книг и брошюр о деле Дрейфуса.

Книга самого Дрейфуса: «Cinq années de ma vie 1894-99» (Пар., 1899; есть несколько русских переводов) представляет живой рассказ не столько о самом деле, сколько о жизни в ссылке, в которой Дрейфус подвергался мучениям и преследованиям, часто совершенно противозаконным.
Другая его книга: «Lettres d’un innocent» (П., 1898) - его письма к жене из ссылки.
Эмиль Золя: «La venté en marche» (П., 1901) - ряд статей о деле Дрейфуса
Наиболее ценный фактический материал собран в стенографических отчетах о процессах Золя, Эстергази, Дрейфус в Ренне («Le procès D. devant le conseil de guerre de Rennes 1899», П., 1900, и «Index alphabétique» к нему, П., 1903), вдовы полковника Анри против Рейнаха по обвинению в оклеветании памяти её мужа («Affaire Henry - Reinach, Cours d’assises de la Seine»).
Лучшую сводку представляет объёмистая книга J. Reinach, «Histoire de l’affaire D.». Вышли первые 4 т.: I. «Le procès de 1894», II. «Esterhazy», III. «La crise», IV. «Cavaignac et F. Faure» (П., 1901-04). Эта книга представляет из себя как бы историю Франции в конце XIX века в связи с делом Дрейфуса.

Уведомление : Предварительной основой данной статьи была статья

История

Обвинение. Процесс 1894 года

В конце 1894 года, когда у власти стоял кабинет Дюпюи с генералом Огюстом Мерсье в должности военного министра, в генеральном штабе была обнаружена пропажа нескольких секретных документов. Через некоторое время начальник Второго бюро (военная разведка) полковник Юбер Анри представил в военное министерство бордеро , то есть препроводительную бумагу, без числа и подписи, в которой сообщалось адресату об отправлении ему секретных военных документов, якобы найденное в выброшенных бумагах германского военного агента , полковника Шварцкоппена. Полковник Фабр и эксперт военного министерства признали почерк капитана Альфреда Дрейфуса . Дрейфус был арестован 15 октября 1894 года. Министр иностранных дел Ганото не верил этому бордеро и был против возбуждения дела, но не решился настаивать на своём и впоследствии играл двусмысленную роль человека, убеждённого в невиновности, но не заявлявшего о том публично и поддержавшего министерства, враждебные Дрейфусу. Военный министр Мерсье, побуждаемый полковником Анри и майором Пати де Кламом, решительно высказался за предание Дрейфуса военному суду.

Приговор оспорен. Выступление полковника Пикара

Уже тогда в печати высказывались мнения, что вина Дрейфуса не доказана и что имела место судебная ошибка ; в «Matin» было напечатано факсимиле бордеро , которое у многих вызывало сомнения в принадлежности этого документа руке Дрейфуса.

В 1896 году появилась брошюра Лазара «Судебная ошибка» (фр. Une erreur judiciaire ), в которой доказывалась невиновность Дрейфуса. В том же 1896 году новый начальник разведывательного бюро, полковник Жорж Пикар , указал генералу Гонзу на сходство почерка бордеро с почерком другого офицера, майора Эстерхази , ведшего к тому же очень широкий образ жизни. Пикар был немедленно переведён в Тунис .

Политические партии под влиянием этого дела в 1898-1899 годах перетасовываются заново. Различие во взглядах на дело Дрейфуса разводит вчерашних друзей и единомышленников, вносит раздор в семьи. Для одних Дрейфус - изменник, враг Франции, а его сторонники - евреи, иностранцы и люди, продавшиеся евреям, чтобы очернить честь французской армии; утверждать, что французский офицер (Фердинанд Эстерхази) занимался таким грязным делом, как шпионаж, значит клеветать на французское офицерство. Для других Дрейфус - отчасти случайная жертва, на которую пало подозрение только потому, что он еврей и человек нелюбимый, отчасти - жертва злобы людей, действовавших сознательно, чтобы выгородить Эстерхази и других. В общем, разделение было похоже на то, которое за 10 лет перед тем было между буланжистами и антибуланжистами, причём в большинстве буланжисты оказались антидрейфусарами, и наоборот. Своеобразную позицию занял социал-демократ Жюль Гед . По его мнению, дело Дрейфуса - внутреннее дело буржуазии; пусть она в нём и разбирается, а рабочих оно не касается. Поддержанный из-за границы В. Либкнехтом , Гед по этому вопросу нашёл мало сочувствия в рядах собственной партии; напротив, Жан Жорес , выступивший решительным борцом за Дрейфуса, создал себе этим славу и значительно усилил позиции социалистов.

Фальшивка против Дрейфуса. Признание и самоубийство Анри

В самый день появления письма Золя в палате депутатов по этому поводу был сделан запрос; правительство Мелена ответило обещанием предать Золя суду и получило выражение доверия значительным большинством голосов. В феврале 1898 года и потом, после кассации приговора (по формальным причинам), вторично, в июле 1898 года, дело по обвинению Золя в клевете разбиралось в суде присяжных; Золя был признан виновным и приговорён к 1 году тюрьмы и 3000 франков штрафа; он успел бежать в Англию. На разбирательстве дела Золя генерал Пелье представил новое доказательство виновности Дрейфуса, именно, перехваченное письмо Шварцкоппена к итальянскому военному агенту Паницарди, в котором говорилось об «этом еврее» (названа только первая буква Д.). В двух других также перехваченных письмах говорилось об «этой каналье Дрейфусе». На эти письма сослался как на «абсолютное доказательство виновности Дрейфуса» Кавеньяк , военный министр в кабинете Бриссона , в речи, произнесённой им в палате депутатов 7 июля 1898 года, в ответ на интерпелляцию.

Речь Кавеньяка произвела сильнейшее впечатление; по предложению социалиста Мирмана, принятому подавляющим большинством голосов, она была расклеена во всех коммунах Франции. Общественное мнение явно и, казалось, бесповоротно склонилось на сторону осуждения Дрейфуса. Между тем, подложность документов была ясна уже из того, что их составитель, считая Шварцкоппена немцем, специально сделал несколько грубых ошибок против правил французского языка, тогда как Шварцкоппен, будучи уроженцем Эльзаса, прекрасно владел французским языком.

Полковник Жорж Пикар высказал публично, что этот документ (известный под именем faux Henry ) подделан Анри; за это Пикар был арестован. Через несколько недель у самого Кавеньяка возникло сомнение: он допросил Анри (30 августа) и принудил его сознаться в подлоге. Анри был арестован и в тюрьме лишил себя жизни 31 августа. Виновность Дрейфуса ставилась этим под сильное сомнение; однако, вся военная партия, все антисемиты решительно настаивали на своём, утверждая, что Анри совершил подлог лишь для того, чтобы прекратить позорящую честь французской армии агитацию. На этой почве стоял и Кавеньяк. Под влиянием общественного настроения оказался возможным даже сбор денег на памятник на могиле Анри.

Бриссон, до тех пор веривший в виновность Дрейфуса, высказался за пересмотр дела. Кавеньяк вышел в отставку; занявший его место генерал Эмиль Цурлинден тоже заявил о несогласии с пересмотром дела и был вынужден выйти в отставку. 26 сентября правительство единогласно высказалось за допущение пересмотра дела Дрейфуса, причём за это решение высказался и третий военный министр в том же кабинете, генерал Шарль Шануан . Но 25 октября в палате депутатов он неожиданно для своих товарищей по кабинету высказал убеждение в виновности Дрейфуса и заявил о своём выходе в отставку, вопреки всем обычаям не предупредив об этом премьера. Это был сильный удар по кабинету, приведший к его отставке. Новый кабинет был сформирован Шарлем Дюпюи , с Шарлем Фрейсине на посту военного министра.

Новым фактом явился отъезд Эстерхази за границу и его заявление, что автор бордеро - именно он; этому заявлению антидрейфусары не желали верить, уверяя, что сделано оно за деньги. Уголовная палата кассационного суда признала доказанную подложность одного документа достаточным «новым фактом» для пересмотра приговора, вошедшего в законную силу.

Кассационный суд 1899 года и Реннский процесс. Дрейфус помилован

При рассмотрении дела в кассационном суде выяснилось, что в деле Дрейфуса имеется не один, а множество подложных документов, и что первый обвинительный приговор был вынесен на основании данных, сообщённых судьям в их совещательной комнате и не предъявленных ни обвиняемому, ни его защитнику. Резолюция кассационного суда почти предрешала оправдание. Вторичный разбор дела военным судом происходил осенью 1899 года в Ренне . Общественное возбуждение и напряжение страстей достигли крайних пределов; во время процесса даже было совершено покушение на жизнь защитника Дрейфуса, Фернана Лабори, который отделался лёгкой раной; виновники скрылись. Свидетелями обвинения выступили, между прочим, пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), генералы Буадефр, Гонз, которые, не приводя доказательств, настаивали на виновности Дрейфуса. Защита настаивала на вызове Шварцкоппена и Паницарди, но в этом ей было отказано. Шварцкоппен сделал заявление через печать, что документы им получены от Эстерхази, а германское правительство напечатало в «Reichsanzeiger» официальное заявление, что с Дрейфусом оно никогда не имело дела. Процесс тянулся с 7 августа по 9 сентября 1899 года. Большинством 5 против 2 голосов судей Дрейфус был вновь признан виновным, но при смягчающих вину обстоятельствах, и приговорён к 10 годам заключения. Приговор этот произвёл на сторонников Дрейфуса тягостное впечатление; указывалось на то, что если Дрейфус виновен, то ничто вины его не смягчает, и следовательно, приговор свидетельствует о неискренности судей, которые хотели угодить военному сословию и в то же время смягчающими обстоятельствами примириться со своей совестью. Президент Эмиль Лубе по предложению правительства (Вальдека-Руссо) помиловал Дрейфуса, который помилование принял, чем возбудил против себя многих из своих сторонников, в том числе своего адвоката Лабори. Сторонники Дрейфуса хотели продолжать борьбу, настаивая на предании суду Мерсье и других лиц, но правительство Вальдека-Руссо, чтобы покончить с делом навсегда, внесло проект общей амнистии для преступлений, совершённых в связи или по поводу дела Дрейфуса; проект был принят обеими палатами (декабрь 1900 года). Под амнистию сам Дрейфус, однако, не подошёл, так как его дело было рассмотрено судом; право требовать пересмотра за ним таким образом осталось (помилование этому не препятствует). После этого в деле Дрейфуса наступило временное затишье.

Окончательный пересмотр. Дрейфус оправдан

В апреле 1903 года Жан Жорес прочитал в палате депутатов попавшее ему в руки письмо генерала Пелье к Кавеньяку, написанное 31 августа 1898 года, то есть после самоубийства Анри, в котором Пелье говорил о бесчестных обманах в деле Дрейфуса. С этого началась новая кампания. Бриссон резко заявил о недобросовестном поведении во всей этой истории Кавеньяка, который утаил от него, премьера, это письмо Пелье, как он утаивал многое другое и в том числе свои сомнения в подлинности письма Шварцкоппена, возникшие у него, как это теперь известно, не позже 14 августа 1898 года, тогда как допрос Анри произведён только 30 августа. В 1903 году военный министр в кабинете

Альфред Дрейфус: человек, ставший символом

Альфред Дрейфус родился 140 лет назад, 19 октября 1859 года, в Мюльхаузене (Эльзас) в семье богатого фабриканта. В 1878 году Альфред поступил в военное училище, по окончании которого учился в Ecole d"application в Фонтенебло и в чине артиллерийского лейтенанта служил в Ле-Мане и Париже. В 1889 году капитан Дрейфус непродолжительное время учился в пиротехнической школе Бурже. В 1890 году он женился на Люси Гадамар, дочери богатого коммерсанта, и в том же году поступил в Ecole superieure de guerre, где обнаружил выдающиеся способности как военный инженер и в области математики. В 1892 году Дрейфус успешно сдал выпускные экзамены. Лишь генерал Бонофон заявил, что присутствие евреев нежелательно в генеральном штабе, и дал ему, как и другому еврейскому офицеру, выпускнику школы, неудовлетворительную характеристику. Оба офицера обратились с протестом к директору школы генералу Леблену де-Дионну, который выразил сожаление в связи с позицией Бонофона, и Дрейфус был принят в генеральный штаб.

Единственный еврей в генштабе, Дрейфус держался в стороне от сослуживцев. Хорошо обеспеченный материально, широко образованный, уверенный в себе и гордый, он строго подчинялся начальству, но ни перед кем не заискивал, был чрезвычайно требователен к себе и к починенным. Начальство не любило его, но ценило в нем прекрасного специалиста, обладающего удивительной памятью и проницательностью; ему ставили в упрек лишь слабый голос и плохое французское произношение. Многие в штабе завидовали ему, предвидя его блестящую военную карьеру, некоторые не могли примириться с тем, что в генеральном штабе, убежище для умирающей аристократии, вместе с воспитанниками иезуитских школ служит сын еврея-фабриканта. С 1 октября 1894 года Дрейфус отбывал свой стаж в 390-м линейном полку в Париже.

Процесс 1894 года

24 сентября 1894 года разведывательное бюро при генеральном штабе доложило военному министру генералу Мерсье, что в выброшенных бумагах германского военного агента в Париже полковника Шварцкоппена найдено бордеро (препроводительная бумага) без числа и подписи, в котором адресат извещался о направлении ему секретных документов. Бордеро свидетельствовало о том, что шпион имел длительные сношения с Шварцкоппеном и был осведомлен о вещах, которые могли быть известны только офицеру генерального штаба. Мерсье отдал приказ начальнику генерального штаба генералу Буадефру и его помощнику генералу Гонзу во что бы то ни стало разыскать изменника. Небольшое число офицеров, служивших в штабе, казалось, значительно облегчало задачу; призрак измены стал витать над каждым из них, ужас охватил весь штаб. Подполковнику д"Абовилю удалось убедить руководство, что бордеро могло быть составлено лишь офицером, сравнительно недавно прошедшим стаж. Когда стали сравнивать почерк писавшего бордеро с почерками офицеров этой категории, подозрение пало на Дрейфуса. Всех сразу осенила мысль: шпион - Дрейфус, единственный еврей в штабе.

Воспитанные в духе клерикального антисемитизма, офицеры генерального штаба с облегчением вздохнули, узнав, что изменник не "настоящий француз" и честь штаба спасена. Один за другим они вспоминали, что Дрейфус дольше всех задерживался в бюро, отличался особым любопытством и т.д.; ему ставили в упрек даже его эльзасское происхождение. Однако "моральные доказательства" не могли служить основанием для привлечения Дрейфуса к ответственности: надо было убедиться, что бордеро написано действительно им. Состоявший при штабе любитель-графолог майор Патю де-Клям в своем заключении сообщил: "При некотором различии почерк Дрейфуса и писавшего бордеро настолько схожи, что необходима настоящая экспертиза".

“Предатель гидра-Дрейфус”. Антисемитская каррикатура, 1894 год.

Раскрытие измены было на руку министру Мерсье, который в связи с рядом неудачных военных мероприятий был крайне скомпрометирован и с тревогой ожидал приближающейся парламентской сессии; он должен был бросить своим противникам голову изменника. Мерсье распорядился энергично заняться делом Дрейфуса. Эксперт Гобер пришел к выводу, что бордеро могло быть написано и не Дрейфусом; другой эксперт, Бертильон, нашел, что, исключив предположение об очень ловкой подделке, автором бордеро можно считать именно Дрейфуса.

15 октября Дрейфус был арестован по обвинению в государственной измене. Майор Патю де-Клям, которому было поручено вести предварительное следствие, представил нейтральный доклад об одинаковой возможности как виновности, так и невиновности подсудимого. Мерсье стал колебаться, опасаясь взять на себя ответственность за арест офицера. Это могло еще более ослабить его положение, вызвать в случае оправдательного вердикта возмущение парламента и общества в целом. В конце концов министр оповестил печать о том, что произведен предварительный арест офицера, подозреваемого в выдаче не столь важных, хотя и секретных документов иностранцам.

“Богатые евреи готовятся замять дело Дрейфуса”. Антисемитская каррикатура.

Такой оборот дела был неприемлем для помощника начальника разведбюро подполковника Анри, который поддерживал дружеские отношения с майором Эстергази, подлинным шпионом-изменником, автором злополучного бордеро, сотрудничавшим с Шварцкоппеном. Для Анри оправдание Дрейфуса было равносильно началу нового следствия, способного привести к аресту Эстергази и его самого. Анри решил обезопасить себя ценой гибели невиновного человека, призвав на помощь клерикально-антисемитскую партию. 1 ноября "Libre Parole" Дрюмона первой из парижских газет возвестила о том, что арестованный еврей-изменник офицер Альфред Дрейфус сознался в своем преступлении, но богатые евреи, встречая поддержку в среде высших военных чиновников, стараются спасти своего единоверца. Дрюмон призвал Францию встать на защиту правого дела, наказать изменника-еврея. По сигналу его газеты вся клерикальная пресса завопила об интригах евреев, вставших на защиту преступника, который на протяжении многих лет занимался шпионажем и явился виновником ареста ряда французских офицеров за границей. Реакционная печать клеймила генерала Мерсье, якобы вступившего в сговор с богатыми евреями, готового замять дело Дрейфуса. С отъездом генерала Буадефра в Петербург на похороны императора Александра III преступник будет освобожден, ибо жидовствующее правительство не решится расправиться с богатым евреем.

Мерсье, не желая бороться с “общественным мнением”, отдает приказ предать Дрейфуса военному суду. Министр, понимая, что оправдание подсудимого самым печальным образом отразится на его политической карьере, продолжил свои действия на пути обмана и преступлений. В интервью с сотрудником газеты "Figaro" он высказал уверенность в виновности Дрейфуса, затем произвел давление на суд, добиваясь того, чтобы не давать защитнику Дрейфуса адвокату Деманжу говорить по существу дела, наконец, передал через Патю де-Кляма суду без ведома обвиняемого и его адвоката секретные документы, будто бы свидетельствующие о шпионской деятельности Дрейфуса и не подлежащие из-за опасности возникновения войны публикации. В результате всех этих действий военный суд 22 декабря признал Дрейфуса виновным в шпионаже и государственной измене, приговорил его к разжалованию и пожизненной ссылке в Кайенну (смертная казнь во Франции за несколько лет до этого была отменена). Враги осужденного нашли приговор слишком мягким и объяснили это интригами евреев. По парадоксальному стечению обстоятельств случилось так, что с парламентской трибуны чрезмерную снисходительность приговора клеймил Жорес, впоследствии выступивший как один из наиболее горячих сторонников пересмотра дела Дрейфуса.

Военный трибунал по делу Дрейфуса.

5 января 1895 года на Марсовом Поле состоялось разжалование Дрейфуса, которое сопровождалось его громкими заявлениями о своей невинности и последним прости "дорогой Франции", вызвавшими у многих присутствовавших сомнение в его виновности. 17 января Дрейфус был отправлен на Чертов остров, скалу длиной в две мили и шириной в полмили, единственными обитателями которой стали Дрейфус и охранявшие его солдаты. Его жене в явное нарушение закона запретили последовать за ним.

Путь к пересмотру дела

После осуждения Дрейфуса его брат Матье Дрейфус, убежденный в невиновности Альфреда, приступил к агитации за пересмотр процесса 1894 года. Однако все его попытки терпели неудачи: общественное мнение, казалось, совершенно перестало интересоваться этим процессом, даже антисемиты о нем больше не говорили, а Дрюмон и Рошфор, не упоминая имени Дрейфуса, твердили о необходимости продолжить борьбу с оставшимися в армии "изменниками и шпионами". Никто из политических деятелей не готов был откликнуться на призывы Матье Дрейфуса, располагавшего, впрочем, не материальными доказательствами невиновности брата, а лишь моральными типа отсутствия какого-либо мотива к измене.

На помощь Матье Дрейфусу вскоре пришли Бернар Лазар и Жозеф Рейнак, евреи, не допускавшие мысли, что Дрейфус мог пренебречь своей блестящей военной карьерой и предаться столь опасному делу: как бы щедро ни оплачивала Германия такого рода услуги, богатый еврей, отказавшийся от доступной ему выгодной коммерческой деятельности ради скромно оплачиваемой военной службы, горячий патриот, единственный еврей в генеральном штабе, имевший полное основание мечтать о генеральском чине, - такой человек ни в коем случае не может стать изменником. Но "моральные" доказательства не могли разбудить общественную совесть, которую так крепко усыпили антисемитская агитация и единогласный вердикт военного суда.

Фотография из полицейского дела.

Между тем в генеральном штабе вместо умершего Сангерра начальником разведки был назначен полковник Пикар, как и его товарищи, убежденный в виновности Дрейфуса. Он присутствовал на заседаниях процесса и знал о существовании очень важного тайного досье, не находя известные доказательства преступления достаточными. Пополнение досье Дрейфуса новыми доказательствами его виновности, порученное Пикару генералом Буадефром, он возложил на своего помощника Анри.

В марте 1896 года в отсутствие Анри в разведбюро поступили найденные в германском посольстве бумаги и среди них пневматическая телеграмма (их писали на синей бумаге), адресованная майору Эстергази и подписанная обычной для Шварцкоппена буквой S. Пикар решил, что, помимо Дрейфуса, кто-то еще из французских офицеров занимается шпионажем, и начал следствие в отношении Эстергази. Штабной офицер граф Эстергази был кутилой из аристократической польской семьи, женатым на дочери французского маркиза. Руководство генерального штаба предупредило Пикара - в связи с предстоящим приездом во Францию русского государя не открывать нового "дела Дрейфуса" и тихо покончить со вторым изменником. Однако Пикар вскоре убедился в том, что бордеро было написано тем же Эстергази. Ознакомившись с тайным досье Дрейфуса, он не обнаружил в нем ни одного верного доказательства вины Дрейфуса и пришел к заключению, что имеет дело не с двумя, а с одним изменником и Дрейфус осужден за преступление Эстергази. Извещенные об этом Буадефр и Гонз приказали ему отделить одно дело от другого и вести следствие лишь по делу Эстергази. Когда же Пикар заметил, что изменником является только Эстергази, а Дрейфус невиновен, Гонз заявил: "Если вы никому не скажете, никто этого не будет знать". - "То, что вы, генерал, сказали, отвратительно, - возмутился Пикар. - Я не знаю, что мне теперь предпринять, скажу лишь, что не унесу эту тайну с собой в гроб".

Разжалование Дрейфуса на Марсовом Поле.

Деятельность Пикара стала угрожать тем, кто был заинтересован эту тайну сохранить. 14 сентября 1896 года через Анри с помощью газеты "L"Eclair" стало известно, что в имеющемся в генеральном штабе тайном документе Дрейфус назван полным именем и предъявление этого документа военному суду явилось основанием для единогласного осуждения Дрейфуса. Некоторые республиканцы ввиду очевидного нарушения закона предлагали разобраться в махинациях военного министра, скрывавшего документ от обвиняемого и его защитника. Полемика возбудила общее внимание; Бернар Лазар в выпущенной им брошюре о Дрейфусе доказывал, что в штабе нет документа с упоминанием его фамилии, а говорится лишь о каналье D., причем эта буква не относится к Дрейфусу. Через несколько дней в газете "Matin" появилось факсимиле бордеро, и страна заговорила о еврейском синдикате, стремящемся спасти изменника и вовлечь Францию в войну с Германией. Депутат Кастеллен требовал в парламенте начать следствие по сообщникам Дрейфуса - Бернару Лазару, офицеру Вейлю, тестю Дрейфуса Гадамару. Новый военный министр Бильо заявил, что Дрейфус осужден законно, и просил палату прекратить опасные дебаты. По совету Анри он отправил Пикара "собирать сведения о состоянии защиты границ" на восток Франции, а затем в Африку. Вопреки утверждению Пикара о том, что в досье нет ни одного доказательства вины Дрейфуса, его помощник представил такое доказательство, сфабриковав его из обрывков писем итальянского атташе Паниццарди в виде документа, в котором вполне определенно говорилось об измене "еврея" своему отечеству. Появление в "Matin" факсимиле бордеро дало возможность Бернару Лазару ознакомить французских и иностранных графологов с почерком Дрейфуса, и большинство экспертов признало, что Дрейфус не мог быть автором приписываемого ему документа. Тогда же вице-председатель сената Шерер-Кестнер, давно сомневавшийся в виновности Дрейфуса, был извещен другом Пикара адвокатом Леблуа, что на самом деле изменником является Эстергази. 15 ноября 1897 года Матье Дрейфус представил военному министру заявление, утверждавшее, что автор бордеро, из-за которого осужден его брат, не кто иной, как Эстергази, и он просит предпринять по этому делу дополнительное следствие.

С этого момента "дело Дрейфуса" принимает новый оборот. Антисемиты распространяют слухи о том самом еврейском синдикате, который намерен скомпрометировать генеральный штаб, устроить Франции новый Седан и т.д. С криками "Да здравствует армия, долой жидов!" по всей стране прокатился ряд погромов. Министерство Мелина предупреждает, что не допустит перерастания дела, касающегося лишь судебного ведомства, в мероприятие политической агитации. Министр Бильо грозит отставкой, если его заставят "жертвовать интересами государства" из-за дела, которое разбиралось "правильно", с полным соблюдением законности. Возмущенная страна во всем винит евреев, против которых устраиваются многочисленные митинги- протесты. Политические партии стараются использовать взбудораженное общественное мнение: монархисты заявляют, что король не позволил бы изменникам поднимать голову; клерикалы и антисемиты настаивают на необходимости принять строгие меры против евреев и протестантов, которые делают все для того, чтобы погубить "старшую дочь католической церкви" - Францию; умеренные республиканцы усматривают в действиях друзей Дрейфуса социалистический заговор, имеющий целью подорвать авторитет армии; радикалы обвиняют министерство Мелина в заигрывании с богатой еврейской буржуазией; социалисты недоумевают по поводу того, что из-за офицера-буржуа поднимается столько шума; наконец, анархисты нападают на армию, ее генералов, защищающих скорее интересы иезуитов, чем отечества.

В ходе следствия по делу Эстергази генерал Пелье, который вел это дело, а в дальнейшем и суд исходили из уверенности, что Дрейфус изменник. И если это так, то Эстергази - лишь еврейская жертва: евреи-де подделали его почерк, и суд 11 января 1898 года единогласно вынес ему оправдательный приговор. Страна с чувством удовлетворения и радости встретила неправедное решение суда, усмотрев в нем и "окончательное решение" по делу Дрейфуса; "клеветник" полковник Пикар вынужден был подать в отставку, мало того - он был заключен в тюрьму. Однако поведение военных властей, их явное давление на судей, расправа с Пикаром, нежелание суда выслушать Матье Дрейфуса и адвоката Лабори, защищавшего несчастного капитана, произвели на значительную часть французского общества удручающее впечатление, число людей, перестающих верить в виновность Дрейфуса, возросло.

13 января 1898 года в газете Клемансо "L"Aurore" появилось открытое письмо Эмиля Золя "Я обвиняю" президенту республики Феликсу Фору. Писатель обвинял генеральный штаб, военных министров Мерсье и Бильо, генералов Буадефра, Гонза и Пелье, ряд офицеров, наконец, оба военных суда в том, что они сознательно губили ненавистного им невиновного Дрейфуса, чтобы выгородить преступника Эстергази. Обвинив весь генеральный штаб и всех причастных к делу Дрейфуса, Золя закончил свое смелое выступление словами: "Я жду" (суда над собой за клевету). Действительно, противники Дрейфуса выдвинули против писателя обвинение в оскорблении всей армии и военного суда.

Сатирическая каррикатура из итальянского журнала “Попугай”, август 1899 года.

В стране начались сильные антисемитские беспорядки: в Нанте 17 января толпа заставила почтмейстера Дрейфуса отказаться от своей службы; в Бордо, Марселе, Монпелье, Лилле, Нанси, Анже и многих других местах еврейские лавки подвергали ограблению и уничтожали, а в Алжире лилась еврейская кровь. Взрыв антисемитизма, сопровождаемый сценами, которых Франция не знала с конца XVIII века, открыл глаза наиболее дальновидным политикам республики, защитников Дрейфуса, получивших название дрейфусаров, с каждым днем становилось все больше. Особенно важен был переход на сторону дрейфусаров лидера социалистической партии Жореса, с необыкновенной энергией взявшегося за агитацию против "военной и клерикальной диктатуры", связавшего судьбу Дрейфуса с судьбой самой республики. Дрейфусары, последовавшие примеру Жореса, устраивали в стране многочисленные митинги, но "улица" по-прежнему принадлежала противникам Дрейфуса, которые нападали на сомневавшихся в его виновности, называя их изменниками, продавшимися Германии и евреям.

23 февраля 1898 года суд присяжных признал Эмиля Золя виновным в клевете, приговорил его к году тюрьмы и 3000 франкам штрафа; после кассации (по формальным причинам) приговора дело вторично рассматривалось в суде, писатель снова был признан виновным и бежал в Англию. Генерал Пелье представил в качестве еще одного доказательства виновности Дрейфуса перехваченное письмо одного иностранного атташе к другому, в котором речь шла "об этом еврее" (естественно, Дрейфусе), и процесс Золя стал новой победой генерального штаба.

Писатель Эмиль Золя.

Наступившие парламентские выборы показали, что страна уверена в виновности Дрейфуса: его главные защитники (Жорес, Рейнак и др.) были забаллотированы. Почти все кандидаты обещали своим избирателям не допустить пересмотра дела Дрейфуса; с триумфом прошел Дрюмон в Алжире, а еврейский депутат Клотц заявил: "Прежде всего патриот, я с самого начала порицал отвратительную кампанию против армии республики и теперь заявляю, что всегда буду выступать против пересмотра дела Дрейфуса". Новая палата выделила из своего состава радикальное министерство с Бриссоном во главе, портфель военного министра достался Кавеньяку, ярому противнику дрейфусаров. Еще до этого будущий министр требовал провозглашения с парламентской трибуны несомненной виновности Дрейфуса, а став министром, 7 июля 1898 года решил окончательно убедить в этом палату и страну, положить конец опасной агитации. В своей речи Кавеньяк сослался на документ со словами "cette canaille de D.", затем на другой, в котором значилась та же буква D., и в заключение процитировал почти целиком документ, о котором говорилось на суде по делу Золя, свидетельствовавший о связи "еврея" с иностранными атташе. Произнесенная с большой искренностью речь Кавеньяка произвела сильнейшее впечатление на палату, и было решено расклеить ее текст во всех общинах Франции.

На следующий день премьер Бриссон получил открытое письмо полковника Пикара, содержащее заявление о том, что документ с буквой D. не относится к Дрейфусу, а другой, в котором говорится о "еврее", поддерживавшем отношения с иностранными атташе, носит все признаки сфабрикованного. Пикар просил организовать ему встречу с компетентными лицами. Тогда-то он и был арестован; антисемитская печать заговорила о нем как о втором изменнике и требовала предать его суду по обвинению в разглашении служебных тайн. Но вскоре у самого Кавеньяка появилась неуверенность в отношении всех этих документов, и он поручил проверить их подлинность майору Кинье, не замедлившему установить подложность того документа, на который ссылались Пелье на процессе Золя и Кавеньяк в палате депутатов. Этот документ, так называемый faux Henry, представлял собой записку Паниццарди к Шварцкоппену с упоминанием "еврея".

У входа в зал суда по делу Э. Золя.

30 августа был арестован Анри, вынужденный в присутствии министра Кавеньяка, генералов Буадефра, Гонза и Роже сознаться в подлоге, на следующий день покончивший с собой в тюрьме. В тот же день Эстергази бежал в Лондон, а генерал Буадефр подал в отставку. С юридической точки зрения дело Дрейфуса, казалось бы, не оставляло сомнений, пересмотр его можно было считать неизбежным: один из документов, на которые опирались военный министр и начальник генерального штаба, был фальшивым, а бежавший Эстергази теперь открыто объявил себя автором криминального бордеро.

Но дело Дрейфуса давно уже перешагнуло за юридические рамки обыкновенного преступления. Антисемитско-клерикальная партия продолжала идти к своей цели и стремилась ввести в стране военную диктатуру. Анри за его "патриотический подлог" был провозглашен "спасителем отечества", в поругание жидам, масонам и врагам Франции ему собирались воздвигнуть национальный памятник. Как в дни Буланже, страна разделилась на два лагеря, причем в большинстве своем буланжисты стали называть себя националистами, антидрейфусарами, противники же Буланже были сторонниками Дрейфуса. Республике угрожала со стороны клерикальной реакции серьезная опасность. В парламентские каникулы Бриссон постановил, чтобы военное министерство приступило к решению вопроса о передаче дела Дрейфуса в соответствующую инстанцию для пересмотра. Кавеньяку, заявившему, что он в данный момент еще больше, чем когда-либо, уверен в измене Дрейфуса, премьер предложил подать в отставку и на его место назначил генерала Цурлиндена, считавшегося сторонником пересмотра дела Дрейфуса.

Враждебно встреченный антисемитско-клерикальной партией, новый военный министр на просьбу министра юстиции передать ему досье Дрейфуса ответил письмом, в котором доказывались виновность Дрейфуса и нецелесообразность пересмотра его дела. Действия генерала Цурлиндена свидетельствовали о существовании заговора, охватившего самые верхи военной иерархии. На совете министров, носившем крайне бурный характер, Бриссон отправил в отставку и Цурлиндена, на место военного министра был назначен генерал Шануан. Дело Дрейфуса поступило наконец в уголовную палату кассационного суда. Но противники Дрейфуса, ободренные действиями Кавеньяка и Цурлиндена, не прекращали своей антиреспубликанской агитации, в стране происходили еврейские и протестантские погромы, на улицах избивали дрейфусаров, полиция и военные были единодушны в своем враждебном отношении к дрейфусарам, проповедовался военно-клерикальный союз.

Эмиль Золя заставляет Фемиду вмешаться в шабаш ведьм вокруг Дрейфуса.

Военный министр, встреченный антисемитской печатью настороженно, а затем милостиво, повел себя крайне загадочно; никто не мог предвидеть, как он поступит при открытии парламента. С другой стороны, дрейфусары крепли с каждым днем, Лига защиты прав гражданина, возглавляемая бывшим министром юстиции Трарье, вызывала все больше симпатий у республиканцев, рабочие массы под влиянием Жореса выступали на многочисленных митингах в пользу республики, интеллигенция вслед за Эмилем Золя настаивала на невиновности Дрейфуса. Во время дебатов по этому поводу генерал Шануан неожиданно для всех заявил, что уверен в виновности Дрейфуса, и с парламентской трибуны, не известив предварительно премьера, сообщил о своем выходе в отставку.

Это явилось сильным ударом по кабинету Бриссона, который вынужден был выйти в отставку. Его заменило министерство Дюпюи с Фрейсинэ в качестве военного министра. Уход Бриссона воодушевил антисемитов, посыпались нападки на кассационную палату, усмотревшую в подлоге Анри "новый факт", дающий основание для пересмотра процесса 1894 года. Смерть президента республики Феликса Фора объединила их вокруг имени Мелин, который, будучи премьером, в течение двух лет покрывал своим авторитетом все неблаговидные дела военно-клерикальной партии. Откровенность реакции открыла глаза республиканцам, под влиянием Клемансо и Жореса сомкнувшим свои ряды; им удалось провести в президенты республики Лубе, сочувствовавшего делу пересмотра дела Дрейфуса. Реакция пыталась свергнуть республику, но она крепла с каждым днем. Наступил момент, когда кассационная палата единогласно постановила передать дело Дрейфуса на повторный разбор, принимая во внимание присутствие в досье ряда фальшивых документов и факт передачи судьям первого военного суда таких бумаг, которые не были известны ни обвиняемому, ни его адвокату.

Реннский процесс, окончание дела Дрейфуса

7 августа 1899 года, когда у власти находилось уже министерство Вальдека-Руссо, взявшее под свою защиту республику от антидрейфусаров, открыто выступавших против нее клерикалов, антисемитов и монархистов, в Ренне начался второй процесс по делу Дрейфуса.

В переполненный зал суда вошел Дрейфус... Почти пять лет на Чертовом острове, проведенных в цепях, одиночестве и лишениях, тропическая лихорадка сделали свое дело. Сорокалетний, он выглядел стариком, совершенно седой и едва понимающий, что происходит. Отрезанный от всего мира, он один ничего не знал о “деле Дрейфуса” с момента своей высылки. Ничего, даже о суде над Золя и разоблачении Эстергази.

Общественные страсти были еще сильно возбуждены, антисемиты называли этот процесс величайшей пощечиной, полученной французской армией от евреев при содействии Германии. Они утверждали, что некоторые документы, компрометирующие Дрейфуса, по требованию Вильгельма были возвращены обратно, угрожали судьям исключением из товарищеской среды в случае оправдания "ужаснейшего преступника" и т.д.

На реннском процессе.

Свидетелями обвинения выступили пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), генералы Буадефр, Гонз и др.; все они настаивали на виновности Дрейфуса, давали противоречивые показания, говорили об опасности оправдательного приговора. В Ренне ежедневно происходили бурные антисемитские волнения, на жизнь Лабори, главного и талантливого адвоката Дрейфуса, было совершенно покушение, причем покушавшийся, ранивший его, не был даже найден. Защита настаивала на вызове в суд Шварцкоппена и Паниццарди, но ей в этом было отказано. Шварцкоппен сделал заявление в печати о том, что документы он получал через Эстергази, а в "Reichsanzeiger" появилась официальная заметка, из которой следовало, что германское правительство никогда не вступало в какие бы то ни было отношения с Дрейфусом.

9 сентября большинством голосов (5:2) судьи вынесли Дрейфусу очередной обвинительный приговор, сократив с учетом обнаруженных смягчающих вину обстоятельств срок его заключения до 10 лет. Антисемитская печать встретила вердикт с возмущением: указывалось на то, что судьи игнорировали указания высшей судебной инстанции - кассационной палаты, и коль скоро Дрейфус признан виновным, для него не может быть никаких смягчающих обстоятельств. Республиканцы же увидели в этих "уступках" судей сделку с совестью: она подсказывала им полную невиновность Дрейфуса, но ложно понятая честь армии, генерального штаба и страх перед высшим военным начальством заставили их признать невиновного человека виновным; наконец, присутствие в составе суда двух офицеров, дерзнувших, несмотря ни на что, оправдать "опасного изменника", свидетельствовало о непричастности Дрейфуса к приписываемым ему преступлениям. Республиканцы требовали предания суду лиц, причастных к подлогам Анри, привлечения к ответственности и бывшего военного министра Мерсье, тайно передавшего суду особое досье, в значительной мере им самим впоследствии уничтоженное.

Восстановленный в правах Дрейфус среди офицеров генерального штаба.

В виде демонстрации порицания несправедливому вердикту и доказательства, что правительство убеждено в невиновности Дрейфуса, 19 сентября появился декрет президента республики Лубе о помиловании Дрейфуса, освобождении его из тюрьмы; в то же время военный министр генерал Галифе отдал приказ по армии о прекращении всякой агитации по делу Дрейфуса, заявив, что "инцидент исчерпан".

Принятие Дрейфусом помилования вызвало недовольство среди многих его сторонников, в том числе и Лабори; этот акт, по их мнению, можно расценить как косвенное признание его вины. Чтобы прекратить дальнейшее обсуждение в стране дела Дрейфуса, положить конец требованиям о предании суду Мерсье и других участников процесса, Вальдек-Руссо провел в декабре 1900 года закон об амнистии для преступлений, совершенных в связи с этим делом. Сам Дрейфус, как уже приговоренный судом, не попал под амнистию и мог продолжать ходатайства о полной своей реабилитации.

В апреле 1903 года Жорес прочитал в палате депутатов письмо генерала Пелье к Кавеньяку, написанное 31 августа 1898 года, т.е. тотчас же после самоубийства Анри. Это письмо, в котором говорилось о ряде фальсификаций, совершенных в отношении Дрейфуса, Кавеньяк скрыл от премьера Бриссона. Далее Жорес сообщил о том, что Кавеньяк узнал о подлоге 14 августа, до 30 августа не удосужился даже допросить Анри, и все это происходило без ведома премьера. По предложению Жореса, одобренному палатой, военный министр Андре должен был лично ознакомиться с делом Дрейфуса. Изучив досье Дрейфуса, министр пришел к заключению о необходимости пересмотра всего дела.

Последняя фотография Альфреда Дрейфуса, 1935 год.

В ноябре 1903 года Дрейфус подал новую кассационную жалобу, а в марте 1904 года кассационный суд постановил произвести дополнительное следствие, которое было закончено в июле 1906 года: ввиду отсутствия всякого повода к его обвинению Дрейфус не должен был больше предстать перед судом; приговор реннского суда был отменен, и Дрейфус объявлен невиновным. Через два дня он был восстановлен в своих правах, прикомандирован к генеральному штабу и получил следующий военный чин, майора. Однако он не пожелал оставаться на действительной военной службе и подал в отставку.

В 1908 году при перенесении останков Золя в Пантеон на Дрейфуса было совершено покушение; к счастью, он отделался легким ранением в руку.

Во время первой мировой войны Дрейфус вернулся в армию и окончил войну в звании подполковника, был награжден орденом Почетного Легиона.

Умер Альфред Дрейфус в Париже в 1935 году.

Но лишь 101 год спустя после возникновения "дела Дрейфуса" командование французской армии признало полную неправоту и ошибочность обвинений Альфреда Дрейфуса.

Надгробная плита на могиле Дрейфуса.

При подготовке очерка за основу был взят материал из Еврейской Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

ДРЕ́ЙФУСА ДЕ́ЛО , прозвучавший на весь мир процесс Альфреда Дрейфуса (Alfred Dreyfus ; 1859, Мюлуз, Эльзас, - 1935, Париж), еврея, офицера французской армии, привлеченного к суду по ложному обвинению в измене и шпионаже в пользу Германии.

Дрейфус родился в ассимилированной (см. Ассимиляция) семье богатого эльзасского фабриканта, которая поселилась в Париже после франко-прусской войны (1870). После окончания политехнической школы (военное училище) он поступил в армию инженером. В 1889 г. получил чин капитана и в 1892 г. стал служить в Генеральном штабе, где был единственным евреем.

Осенью 1894 г. в руки французской разведки попало препроводительное письмо (бордеро), в котором неизвестный французский офицер сообщал германскому военному атташе в Париже, полковнику фон Шварцкоппену, об отправлении ему секретных военных документов. На основании некоторого сходства почерка, но главным образом из антиеврейской предвзятости руководители разведки, среди которых особенно выделялся майор Анри, заподозрили в измене Дрейфуса. Несмотря на расхождение во мнениях экспертов-графологов относительно авторства уличающего документа, 15 октября 1894 г. Дрейфус был арестован и по распоряжению военного министра, генерала Мерсье, предан военному суду по обвинению в государственной измене.

Дело Дрейфуса разбиралось на закрытых заседаниях, доказательства обвинения не были тщательно проверены. Однако клерикальная и реакционная пресса ежедневно публиковала якобы достоверные сведения о преступлениях единственного офицера-еврея в штабе, распустив даже слух, что он уже давно признал свою вину. Военное министерство оказывало давление на суд и даже передало ему, вопреки принятым в Франции нормам судопроизводства, без ведома обвиняемого и его защитника материалы, якобы доказывающие измену Дрейфуса и не подлежащие оглашению в силу их секретности. 22 декабря 1894 г. суд единогласно признал Дрейфуса виновным в шпионаже и государственной измене и приговорил его к лишению чинов и званий и пожизненной ссылке в Кайенну (Французская Гвиана). 5 января 1895 г. на Марсовом поле в Париже Дрейфус был подвергнут унизительной процедуре разжалования, во время которой он непрерывно восклицал: «Я невиновен!». Толпа, находившаяся под влиянием антисемитской прессы, сопровождала церемонию антисемитскими выкриками. Дрейфус был сослан на Чертов остров, расположенный у северо-восточного побережья Южной Америки. В нарушение закона, его жене не было разрешено последовать за ним.

По просьбе брата осужденного, Матье, писатель Бернар Лазар повел борьбу против приговора. В ноябре 1896 г. он опубликовал памфлет «Правда о деле Дрейфуса» и разослал его членам сената и общественным деятелям. Но еще до этого новый начальник французской разведки, полковник Пикар, ознакомившись с материалами дела, пришел к заключению, что обвинение и суд по делу Дрейфуса были основаны на сомнительных доказательствах. В марте 1896 г. французская разведка перехватила письмо Шварцкоппена майору Эстергази, из которого явствовало, что последний является немецким агентом. Пикар установил, что документ, на основании которого Дрейфус был предан суду, написан Эстергази. Решив не допустить пересмотра дела Дрейфуса, помощник Пикара Анри сфабриковал документ, в котором прямо говорилось об измене «еврея». Пикар был смещен и отправлен служить в Африку, но перед отъездом из Парижа он передал сведения об обнаруженных им фактах друзьям. Через них об этих фактах узнал вице-председатель сената Шерер-Кестнер, который заявил в сенате, что Дрейфус невиновен, и открыто обвинил Эстергази, однако премьер-министр Ф. Ж. Мелин отказался принять его заявление и пытался скрыть факты, чтобы не подорвать авторитет армии. В общественном мнении господствовали антиеврейские настроения. Антисемиты проводили демонстрации с криками «да здравствует армия», «долой жидов». По стране прокатилась волна антисемитских беспорядков. В Алжире они приняли кровавый характер. Представший перед судом Эстергази был объявлен жертвой еврейских происков; 11 января 1898 г. суд единогласно оправдал его. Полковник Пикар был вынужден подать в отставку; он был обвинен в клевете и заключен в тюрьму на двухмесячный срок.

Предвзятость судей и произвол военного ведомства были настолько неприкрытыми, что вызвали возмущение многих здравомыслящих граждан. 13 января 1898 г. в газете Ж. Клемансо «Орор» появилось открытое письмо писателя Э. Золя президенту республики Феликсу Фору под заголовком «Я обвиняю!». Золя обвинял министров, Генеральный штаб, ряд высокопоставленных военных лиц и, наконец, оба военных суда в том, что они сознательно шли на фальсификации, чтобы выгородить изменника Эстергази. Письмо произвело сильное впечатление: в одном Париже было продано двести тысяч экземпляров газеты. Противники Дрейфуса выдвинули против Золя обвинение в оскорблении французской армии и военного суда. В феврале 1898 г. суд присяжных признал Золя виновным в клевете и приговорил его к году тюрьмы и штрафу в три тысячи франков. После кассации приговора Золя снова был признан виновным и вынужден эмигрировать в Англию. Между тем нападки антисемитской прессы не ослабевали. Офицеры Генерального штаба угрожали подать в отставку, если Дрейфус будет оправдан; усилились антиеврейские беспорядки. Вместе с тем, справедливость приговора по делу Дрейфуса уже не казалась столь неоспоримой. Дело Дрейфуса стало важнейшим событием общественно-политической жизни страны, вызвавшим яростные споры не только во Франции, но и далеко за ее пределами. Партии, общественные круги и даже семьи раскололись на дрейфусаров и антидрейфусаров. Первые образовали «Лигу прав человека»; лидер социалистов Ж. Л. Жорес, Ж. Клемансо и Э. Золя возглавили борьбу за реабилитацию Дрейфуса. Клерикально-реакционные круги создали антисемитскую «Лигу французского отечества». Клерикально-монархические силы в союзе с военщиной угрожали самому существованию Французской республики.

Летом 1898 г. протесты Пикара и других заставили нового военного министра Ж. Г. Кавеньяка назначить пересмотр дела Дрейфуса. Подлоги Анри были обнаружены; 30 августа 1898 г. он был арестован и на следующий день покончил с собой в тюрьме. Эстергази бежал в Лондон, где публично признал, что он был автором письма, за которое осудили Дрейфуса. Общественное мнение стало склоняться в пользу Дрейфуса, и правительство решило потребовать аннулирования приговора и пересмотра дела Дрейфуса в Верховном суде. Это решение вызвало ряд правительственных кризисов, закончившихся сформированием кабинета во главе с П. М. Р. Вальдеком-Руссо, правительство которого распорядилось пересмотреть дело Дрейфуса, что привело к бурным антисемитским демонстрациям. На жизнь защитника Дрейфуса, Лабори, было совершено покушение. На пересмотре дела в Ренне свидетели обвинения (генералы и офицеры армии) придерживались своих прежних показаний о виновности Дрейфуса, хотя Шварцкоппен заявил в печати, что документы он получал через Эстергази, а германское правительство официально подтвердило, что никогда не имело дела с Дрейфусом. Несмотря на это, 9 сентября 1899 г. военный суд большинством голосов вынес обвинительный приговор Дрейфусу, но, ввиду «смягчающих обстоятельств», приговорил его лишь к десяти годам заключения, из которых пять он уже отбыл. Антисемиты и реакционеры торжествовали, видя в приговоре санкцию их антиеврейских инсинуаций. Те дрейфусары, для которых дело Дрейфуса носило политический характер, настаивали на подаче апелляции, в то время как сам Дрейфус и его семья были заинтересованы лишь в скорейшем освобождении. Дрейфус отказался от апелляции, после чего президент республики Э. Лубе по представлению правительства помиловал его (19 сентября 1899 г.), одновременно дав амнистию всем осужденным по делу Дрейфуса. В 1903 г. Дрейфус подал кассационную жалобу и потребовал нового расследования, которое закончилось в июле 1906 г. Апелляционный суд провозгласил, что свидетельства против Дрейфуса были совершенно необоснованными и что для его реабилитации нет необходимости в дальнейшем судебном разбирательстве. Дрейфус был объявлен невиновным и восстановлен в правах. Он вернулся в армию, получил звание майора, но вскоре подал в отставку. В 1908 г., во время перенесения праха Э. Золя в Пантеон, был ранен выстрелами журналиста-антидрейфусара. Во время Первой мировой войны Дрейфус служил в французской армии и окончил войну в звании подполковника. Еще до своего оправдания он написал «Письма невиновного» (1898) и книгу мемуаров «Пять лет моей жизни» (1901).

Евреи всего мира были потрясены тем, что подобное могло иметь место во Франции - родине свободы и демократии, что ненависть к евреям все еще определяла поведение значительной части французского общества. Дрейфус был полностью ассимилированным евреем, однако дело Дрейфуса показало, что ассимиляция не является защитой от антисемитизма. Дело Дрейфуса было одним из важнейших факторов, которые привели к сионизму Т. Герцля и других, лично удостоверившихся в извращении правосудия, когда в деле замешан еврей, а также в антисемитизме не только черни, но и просвещенных классов культурного и прогрессивного народа. Дело Дрейфуса послужило катализатором поляризации политических сил во Франции. Республиканско-радикальный лагерь превратился в решающий фактор политической жизни, и как результат этого во Франции был принят закон об отделении церкви от государства (1905).

О деле Дрейфуса существует обширная литература. Самым значительным сводом документов и материалов по делу Дрейфуса остается до сих пор «История дела Дрейфуса» в семи томах (1901–11, на французском языке) Жозефа Рейнака (см. Рейнак, семья).

КЕЭ, том: 2.
Кол.: 377–380.
Издано: 1982.